Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]

Сам Данилов старался уйти настолько далеко от других, насколько позволял сектор поисков. Он давно замечал за собой странности, которые чем дальше, тем сильнее его настораживали. Ему, например, было физически неприятно чувствовать рядом других людей. Может, потому он и сбежал от отшельника, что увидел в нем следующую ступень эволюции своей души?

Благодаря худобе Саша мог пролезать в щели между плитами, куда протиснулся бы разве что двенадцатилетний подросток; хотя вряд ли подросток смог бы похвастаться его самообладанием.

С работой Саша справлялся хорошо. Наверно, потому, что напугать его к этому моменту было трудно. Лишь один раз он посерел лицом и застыл, когда проходил мимо покореженных автомобилей около входа в здание. Остановился он рядом с большой «тойотой-камри», цвет которой нельзя было разобрать, и долго вглядывался в номер.

– Узнал, что ли? – спросил Николаев.

– Не, ошибся.

Зато в другой раз бровью не повел, когда под плитой, куда он залез, обнаружилось с десяток тел, похожих на черных пигмеев.

– Это не дети, – мимоходом объяснил Илья. – Те были бы еще меньше. Прикинь, человеческое тело при высоких температуре и давлении скукоживается именно так. Как в Дрездене.

Назавтра действительно ударил мороз, небывалый. Следующие пять дней были похожи один на другой. Все забились в норы, жались к печкам и не высовывались, даже чтобы выплеснуть помойное ведро.

Когда наконец ветер переменился и потеплело – до минус двадцати, – снова вышли на раскопки. Данилов сначала удивлялся организованности бандитов, пока не узнал, что несогласных работать Мищенко и его подручные без лишних разговоров выгнали, а самых наглых – удавили.

Ветер принес с собой «пеплопады», но с этим приходилось мириться – надевать очки, закрывать лицо марлей и шарфом и идти гуськом по деревянному настилу, вцепившись в трос.

Пока было тепло, они работали не покладая рук. Знакомых Саша больше не встречал. Впрочем, ничего удивительного, учитывая, что всю жизнь провел в четырех стенах.

Благодаря умению много слушать и мало говорить Саша скоро многое узнал об общине.

Если не считать лагеря в Коченеве, это был первый оплот цивилизации, который Данилов увидел за время скитаний. Своеобразной, конечно, цивилизации.

Их было около трехсот, и дети в лагере все-таки были, хоть и немного. Два генератора на 50 КВт, полно дизтоплива, солидный запас еды и алкоголя. Раскопки нужно было проводить для упрочения положения, даже на наличном запасе они протянули бы от силы полгода.

Электричество относилось к разряду роскоши, для выживания оно было не так уж необходимо, в отличие от печек, угля и дров. Еще в лагере имелось три снегохода и даже непонятно как оказавшиеся в городе аэросани.

Занятые бандой здания подковой охватывали зону раскопок. В превращенном в форт кинотеатре «Орбита» размещался главный штаб. Самым населенным был подвал магазина «Мерлин». Еще примыкавший к ТЦ поселок Аэродромный прикрывал северную границу. Деревянные коттеджи, конечно, сгорели дотла, но уцелевшие кирпичные домики поближе были заселены и переоборудованы в доты.

С юга, запада и востока четких границ у территории «оптимистов» не было. Их власть распространялась не дальше, чем можно добить из пулеметных гнезд «Орбиты». ТЦ «Альбатрос» уже не являлся их территорией, но сил хватало, чтоб помешать другим вести там массовые раскопки – а одиночных ночных «посетителей» то и дело ловили и вешали.

Еще был девятиэтажный дом рядом с «Мерлином». Жить в нем было нельзя – того и гляди развалится, но наблюдательный пункт там наверняка имелся, очень уж удобное место, с хорошим обзором. Однако даже разговорчивые соседи Сашу в такие подробности не посвящали, а сам он знал свое место и с вопросами не лез.

Банда (или племя?) дружно прогоняла со своей территории «левых». Те приходили мелкими группками, в основном со стороны поселка, и при появлении хозяев мигом исчезали. На глазах у Саши мужики поймали и избили до полусмерти какого-то гаврика, который и так скоро отдал бы богу душу от голода. В такие моменты он вспоминал, что, даже если только каждому десятому удалось дотянуть до наступления Зимы, людей все равно оставалось много. И всем нужна еда.

Не все чужаки были столь безобидными, как избитый гаврик. За два дня до Сашиного появления у «оптимистов» была серьезная стрелка с соседями, завершившаяся десятком убитых с обеих сторон. Оспаривалось право копать там, где когда-то стоял «Альбатрос». Битву новые Сашины товарищи выиграли, сохранив за собой право монопольного владения площадью «Снежинка».

Чем больше Данилов узнавал о городе, тем больше понимал, как ему повезло. Оказывается, он шел по нейтральной территории. Уклонись он чуть в сторону улицы Институтской, его укатали бы обитатели «Лучика», второго по величине ТЦ. «Лучик» держали крутые пришлые: то ли армия, то ли вэвэшники, но не из Кузбасса. С какого-то эшелона. Вырезали коренных, тех, кто там до них копался, и установили свои порядки.

Пройди он дальше по Крупской, столкнулся бы с «рыночными». Приблизься к ДК «ПЗШ», его бы срезали из пулемета отмороженные на всю голову бандиты из безымянной группировки. Свернув в любой двор, мог бы нарваться на озверевших от голода жителей, облюбовавших повалы. Выбрав вместо Тыргана район Ясной Поляны, которая была на пару-тройку километров ближе, Саша оказался бы уже порезанным на куски аборигенами. Про красногорских он тоже еще не услышал ничего хорошего.

Вся и вся культурная жизнь города. Прямо «Банды Нью-Йорка» какие-то. Что ни торговый центр – то группировка. Что ни неделя – то кровопускание. Это только в книжках люди в постъядерном мире объединяются вокруг экзотических идей – коммунисты, фашисты, сатанисты… Неформальные объединения в Сашином родном городе были прозаичнее и базировались на доступе к пропитанию.

Во второй раз ему повезло, когда он наткнулся на «оптимистов», самую сильную группировку в городе, с самой крепкой продовольственной базой и потому самую спокойную. Другие грохнули бы его еще на подходе и допрашивать бы не стали.

«Стоило ради этого идти четыреста километров? – думал Данилов. – Чтобы встретить одного психа, три сотни сытых дегенератов и несколько тысяч голодных?»

Насколько хватит запасов «Оптимы»? Думают ли его сотоварищи о том, что будет после? Данилов поставил бы свою зарплату против Фонда будущих поколений, что нет.

Но эти мысли его особо не угнетали. Жизнь текла почти сытая и без особых проблем. Сашу не трогали, предоставив самому себе новичка с тяжелым взглядом волка-одиночки. В самой общине, снаружи ощетинившейся как еж, отношения были ровными, как в военном отряде в зоне боевых действий. Друзей Данилов не завел, но нечто вроде уважения заслужил – страха не знал, трудности сносил молча и не раз наводил бригаду на хороший хабар. И хотя при ежевечерней раздаче ему доставалось меньше, чем старожилам, хавки хватало даже на то, чтобы откладывать немного про запас.